runo_lj

Мы подошли к "проклятому" экономическому вопросу, по поводу которого до сих пор ведутся споры - о том, чем определяется стоимость какого-то количества товара или денег: общей стоимостью всего запаса товара или денег, или же стоимостью последней единицы, то есть предельной величиной? С математической точки зрения, это спор о том, как исчисляется стоимость - через кардинальное исчисление, или ординальное (порядковое). При том, что, с точки зрения метаметики - теории множеств - этот вопрос представляет собой отдельную проблему, так как ординальное множество чисел определяется иначе, чем кардинальное, здесь возникает еще и вполне определенная экономическая проблема, так как, как мы уже отмечали, особенность субъективной стоимости состоит в том, что стоимость отдельной единицы там меняется в зависимости от количества единиц, а стало быть, к определению субъективной стоимости следует применять ординальное исчисление, в то время как те же стоимости на рынке фигурируют как обычные кардинальные величины.

В общем случае, возникает вопрос, что из себя представляет количество стоимости - к какому классу множества оно принадлежит, и по каким правилам нужно оперировать этими множествами. Скажем, применимо ли к нему матеметическое понятие отношения эквивалентности, мощности множества и т.д. Ведь любое количество стоимости (товара или денег) есть некое множество, и возникает вопрос, по каким правилам эти множества сопоставляются с множеством другой стоимости. Трудность здесь состоит в том, что количество стоимости, очивидно, выступает поочередно в качестве кардинального и ординального множества - как субъективные стоимости, это есть множества ординальных чисел, а как стоимости объективные (меновые), стоимости выступают как кардинальные множества чисел.

Но на мой вгляд, ответить на все эти вопросы невозможно вне понимания экономической природы стоимости. Стоимость есть величина экономическая, и именно так к ней всегда и нужно подходить, определяя свойства стоимости как величину экономическую, каждый раз исходя из конкретной экономической задачи и принимая в расчет условия этой задачи. Что здесь является таким условием? Очевидно, представление об экономической выгоде, которая в общем случае сводится к представлению о желательности превосходства экономического результата над затратами. Стремится ли при этом субъект всегда к максимализации выгоды? Ну, в общем случае, наверное, да, но мы должны понимать, что представление о выгоде включает в себя несколько величин, и при этом между этими величинами нет однозначной и определенной связи. Скажем, у человека всегда есть выбор между приложением труда с целью получения выгоды потребления, но условие максимализации выгоды здесь является субъективным условием, и поэтому выбором субъекта здесь с равной степенью вероятности может стать как интенсификация труда с целью получения возможно большей потребительской стоимости, так и снижение труда, с целью уменьшения своих трудовых усилий и сохранения сил, которые субъект может направить на труд и на производство. То есть мотивация труда и потребления, будучи субъективными, никогда не поддаются однозначной трактовке, и поэтому труд и потребление мы должны рассматривать как две равноправные экономические силы и величины, и предпочтения между трудом и потреблением должны рассматриваться как равные и равноценные величины.

Ну, скажем, мы уже касались вопроса об определении объективного спроса в неоклассической трактовке. Маршалл и все последующие неоклассики исходят из того, что цена, по которой некто готов купить какое-то количество товара, определяется субъективной предельной потребительской стоимостью данного товара для данного покупателя. На этом строится вся современная западная теория спроса и предложения. Но, как мы отмечали, в этой модели принимается, что выгода определяется денежной выгодой, при том, что и сами деньги в такой модели лишены субъективной стоимости. Но если рассматривать деньги и потребление как одинаковые ценности, спрос будет определяться совершенно иначе - в конечном счете, все зависит от того, что для данного субъекта в данный момент предпочтительнее - деньги или удовлетворение собственных потребностей. И определить этот выбор невозможно, не понимая, как и чем субъект определяет субъективную стоимость денег для него. Понятно, что эта стоимость зависит от тех усилий, которые затратил субъект на получение этих денег, то есть от ТС денег и - как следствие - от количества и природы его доходов. Деньги, полученные в результате труда, будут иметь не ту же субъективную стоимость, что деньги, полученные в результате спекулятивной игры на фондовой бирже.

Все то же самое можно сказать и о предложении и цене предложения: экономикс утверждает, что цена предложения определяется предельными издержками. На что можно возразить, что, вообще говоря, цена предложения может определяться и ПС денег, и тогда деньги и труд снова будут представать как величины одинаковой ценности, и вовсе не факт, что человек предпочтет деньги сбережению своих сил. В неоклассической модели безработица невозможна, в ней всегда рассматривается ситуация полной занятости, но очевидно, что такое представление входит в противоречие с эмпирической действительностью, - ведь полной занятости мы не находим ни в одной рыночной экономике, и очевидно, что какой-то уровень безработицы является вовсе не случайной величиной, а структурной особенностью всей рыночной экономики. И это явление нужно как-то объяснить. И если неоклассическая модель с ее представлением о волшебной силе рыночного равновесия, которое все всегда уравновешивает, здесь очевидным образом входит в противоречие с наблюдаемой эмпирической реальностью - значит, нужно просто признать, что сама неоклассическая модель в принципе ошибочна. А значит, либо же максимализация выгоды вовсе не является главным регулирующим правилом экономики, либо же это правило работает совершенно иначе, чем представляют себе это адепты экономикс.