Что такое левизна и кто такие левые

Среди думающей и политизированной части русской жежешной аудитории (впрочем, далеко не только среди них) время от времени предпринимаются попытки как-то четко разграничить "левое" и "правое" в части идеологии, мировоззрения и политической практики. В самом деле, несмотря на всеобщее "смешение стилей" в современном мире, когда отличить правую партию от левой или левых политиков от правых не так просто, все же интуитивно чувствуется, что существует какое-то особое "левое мировоззрение", которое в корне отличается от "мировоззрения правого", и есть ощущение, что подобное разделение не утратило актуальности и сегодня, несмотря на всеобщее смешение жанров. И, как и во всем, здесь наш ум ищет какой-то упорядоченности и требует какой-то более-менее четкой классификации. 

Очень остроумную классификацию предложил Пионер: 

Деление на левых и правых настолько идеологически конъюнктурно и политически беспринципно, что нередко встречается мнения, будто это деление есть только демагогия. Дешёвый способ имитации политической позиции в целях дешёвой пропаганды и агитации обывателей, вербовки и мобилизации массовки. Согласиться с такой точкой зрения не позволяет, во-первых, длительность и стойкость традиции деления на левых и правых, уже более двух веков. А, во-вторых, интуитивно ощущается, что какая-то сущность за этим делением всё-таки стоит. И на практике люди неплохо отличают левых от правых. Хотя отсутствие научного определения левизны и правизны нередко ведёт к путанице и злоупотреблениям.

Так вот, рассуждения К.Крылова навели меня на давно зревшую идею, что левые и правые принципиально различаются по способу достижения своих политических целей. Можно сказать, что существуют две различные мировоззренческие, социально-психологические ориентации.

Левые это те, кто публично отстаивает не свои, а чужие интересы. То есть левые публично выступают в пользу чужих.

Правые это те, кто публично защищает свои интересы и своих.

В самом деле, нельзя не согласиться, что левые по духу и мировоззрению товарищи редко когда выступают от имени своих интересов и себя самих - чаще всего левизна в политической практике и в идеологии подразумевает борьбу за интересы каких-то групп и слоев, к которым сами эти товарищи принадлежат мало, или же речь и вовсе идет о таких абстрактных вещах, как "счастье всего человечества". Классический пример - классические левые, то есть коммунисты-марксисты: среди деятелей коммунистического движения рабочих было мало, да и национально коммунисты были в массе своей чужды населению той страны, за счастье которой они боролись.

Причем речь здесь идет не о каком-то "представительстве" чьих-либо интересов (скажем, какой-либо партией - интересов  определенных групп, когда партийные функционеры вовсе не обязаны принадлежать к этой группе), а о каком-то более существенном социально-психологической свойстве левизны и людей левого мировоззрения. Пионер говорит не просто о представительстве иных интересов, а о представительстве интересов чужих. Ну, скажем, когда какой-нибудь банкир или аристократ борется за счастье трудового народа и состоит в коммунистическом движении. Или же когда какой-нибудь левак выступает в защиту прав гастарбайтеров и всяческое поощрение миграции - вопреки интересам трудящихся из коренного населения. История коммунизма и левого движения свидетельствует, что в этом абстрактном своем чувстве солидарности с чужими интересами левые могут зайти достаточно далеко - вплоть до того, что желать гибели страны и народа, счастье которому левые как бы обязуются принести: вспомним ленинскую риторику и политику большевиков в отношении России во время Японской войны и Первой мировой.  


В общем, трудно не согласиться с Пионером - толика особенного левого утопического самозванства присуща людям левацкой социальной психологии. И, наверное, не случайно, коммунистическое движение последних полутора столетий в значительной степени двигалось евреями - то есть людьми, для которых социальное и политическое самозванство, выступление от имени чужих интересов из каких-то абстрактных утопических целей является привычным делом: невероятные адаптивные способности евреев к чужим культурам и взглядам при сохранении себя самих хорошо известны. Однако, было бы неправильно принять определение Пионера за достаточное - в сущности, Пионер подметил только какое-то важное социально-психологическое свойство левизны и людей левого мировоззрения, но чем именно вызваны эти свойства и особенности левых и что есть левое мировоззрение не в своих проявлениях, а по существу - этот вопрос остается открытым. 


Мне представляется, что здесь не нужно мудроствовать лукаво, и для понимания феномена левого мировоззрения следует просто внимательно посмотреть, за что конкретно исторические левые выступают и что именно они пытаются ниспровергнуть. Ведь если бы марксизм просто выступал за права трудящихся, мы бы не говорили здесь о какой-то особой левой идеологии и практике, претендующей на революционное переустройство мира и противопоставляющей себя некой правой практике и правому мировоззрению. Борьба трудящихся за свои права  - в том числе рабочих в промышленный век - не есть что-то новое и обязательно "левое", и даже марксистские историки признавали, что нередко борьба  эксплуатируемого класса "принимала реакционные формы" -  то есть была чужда какой-либо левизны. Революционность марксизма как левой идеологии связана с попыткой ниспровержения всего "правого мира" и обещанием построить какой-то лучший - левый  - мир. И, видимо, в этих своих крайних, революционных проявлениях левое сознание и мировоззрение и следует изучать - так как именно в крайних формах суть всякой вещи и проявляется наиболее выпукло. Ведь понятно, что левая сущность марксизма вовсе не была завязана на "рабочем вопросе". Немецкие национал-социалисты - безусловно, правые в своих основах, которые были злейшими врагами левых и марксистов - точно так же могли сделать "рабочий вопрос" частью своей идеологии - но при этом они не становились ни на йоту более левыми.   

Что такое левизна и кто такие левые (2)

Что такое левизна и кто такие левые (1)

Если мы внимательно посмотрим на крайние и революционные проявления левого сознания, то мы обнаружим, что борьба за права трудящихся - т.н. пролетариата - вовсе не явлется сутью левизны. Здесь, видимо, левая идеология и левый тип сознания просто нашли наиболее удобную социальную почву для строительства дееспособного левого коммунистического движения. В самом деле, в 19-начале 20 века, в век промышленной революции и радикального изменения всей социальной структуры общества в Европе, рабочий вопрос стоял чрезвычайно остро, и как его разрешить, строго говоря, было совершенно непонятно. Объявив пролетариат "авангардом человечества"  - что, по меткому замечанию Пионера, было "циничным идеологическим хулиганством и философским хамством" - левый тип сознания просто нашел хорошую и удобную социальную и политическую почву для создания влиятельного левого политического движения. Коммунисты въехали в историю на "рабочем вопросе", но это вовсе не значит, что левое мировоззрение сводится к защите прав трудящихся - хотя Маркс и постарался предельно завязать левый тип сознания на права трудящихся, и все "творчество" Маркса имело своей целью именно это. 

Но сегодня  с тем же успехом левые по своему типу партии и левые по мировоззрению  люди - интеллектуалы, политики, деятели культуры - борются, например, за права геев, за права женщин, за права мигрантов и всеобщую толерантность или же даже за права животных. Что общего между борьбой за права геев и животных с борьбой за права трудящихся? Кажется, ничего. Помимо того, что во всех этих движениях мы находим один и тот же левый тип сознания. 

В чем же суть этого левого сознания и в чем именно он противостоит сознанию правому? Очевидно, во всех подобного рода левых движениях - от пролетарско-марксистского Коминтерна до гейского Нью-Эйджа - речь идет о защите чьих-то прав, которые, по мнению левых, каким-то образом нарушаются. Борьба за чьи-то права - это политический аусвайс всякого левого движения, по которому левые входят в политическую жизнь и политическую культуру. И чем более скандальными являются претезания левых по отстаиванию чьих-то прав - тем более радикальный и революционный характер приобретает левое движение. Ведь провозглашение пролетариата историческим авангардом человечества Марксом в 19-м веке было не менее скандальным, шокирующим и вызывающим, чем сегодняшняя борьба за права геев. И не менее разрушительным - заметим - для основ всего общества. То есть очевидно также, что сутью левого мировоззрения вовсе не является желание справедливости или больших прав для кого-либо - важна вот эта именно революционность, возможность бросить вызов всем устоям современного общества, и геи сегодня для левых служат в точности той же цели, что в 19-начале 20-м веке для них служил пролетариат - то есть в качестве удобной социальной базы для приложения их левых идей и их левого мировоззрения.

И ничего нового, в сущности, здесь нет. Достаточно почитать "Манифест Коммунистчиеской партии" Маркса - этот катехезис и ярчайший субстрат левого сознания,  - и мы поймем, что для "призрака коммунизма, который бродит по Европе", права трудящихся стоят на десятом месте и служат лишь поводом и почвой для революции, а сама коммунистическая революция подразумевает неччто гораздо большее, чем счастье каких-то обездоленных голодранцев, а именно - ниспровержение всех основ старого мира - и прежде всего, собственности, семьи и морали. Собственность, семья  и мораль - это то, что для левых всегда было главной целью для атак и что они подвергают деструкции прежде всего - сначала идеологически, а потом - если левые гле-либо приходят к власти - и на практике. Скажем, конечно, в сер. 19 века Маркс еще не мог объявить, что защита прав геев является целью коммунистического движения - по тем временам это было бы полным скандалом и ужасом, но семью Маркс уже объявил буржуазной ценностью, которая ничем не лучше проституции и которая должна быть уничтожена. То есть левая революционность вовсе не призвана добиться пересмотра прав для какой-либо группы. Напротив, сами эти группы, за права которых борются левые, являются только поводом для левацкой революционности, лишь некоей социальной базой, на которой левые разворачиват свою пропагандистскую, интеллектуальную и политическую деятельность. И чем более эта группа как-то противостоит основам общества, чем более революционные изменения предполагается внести для признания и обеспечения прав этой группы в существующий порядок, и чем более при этом подвергаются деструкции институты собственности, семьи и нравственных ценностей - тем лучше.

Собственно, именно отсюда и вытекает та особенность левацкой социальной психологии, которую так метко подметил Пионер - левые всегда выступают за чужие права, то есть им сущностно присуще какое-то особенное политическое самозванство. И если мы хотим понять, что такое левое мировоззрние и в чем оно противостоит правому - необходимо понять, что скрывается за этим утопическим левым самозванством и левацкой революционностью.

Что такое левизна и кто такие левые (3)

Что такое левизна и кто такие левые (1)
Что такое левизна и кто такие левые (2)

Таким образом, мы видим, что суть левого сознания вовсе не сводится к защите прав каких-либо социальных групп - строго говоря, левым абсолютно все равно, за чьи права бороться, важно лишь, чтобы эта борьба была окрашена в разрушительные революционные цвета и подразумевала радикальную деструкцию таких важных социальных институтов, как собственность, семья и мораль. Понятно, что бороться при этом лучше за права тех, кто и в самом деле находится в зависимом и несвободном состоянии - какой смысл бороться за права богачей, если они и так за себя могут постоять, и какой смысл бороться за "традиционную ориентацию", если она и так является чем-то естественным и понятным?

Отсюда возникает первое важное преимущество леваков, которое позволяет им действовать достаточно эффективно: несмотря на то, что сами левые нацелены на разрушение всякой морали и нравственных авторитетов и выступают с позиций максимального нравственного релятивизма, вот это их выступление за права "униженных и оскорбленных" позволяет им привлекать определенные симпатии со стороны общества, так как всякая борьба за права "униженных и оскорбленных" отсылает нас к каким-то глубоким нравственным представлениям о справедливости и не может нравственно здорового человека оставить равнодушным. Ну это все известно - описание ужасов состояния бедняков и пролетариата и бездушности и порочности богачей было в центре внимания писателей левого мировоззрения в 19-м-20-м веке. С тем же успехом они сегодня описывают страдания геев и грубость и бездушие людей "традиционной ориентации". Или же красочно живописуют о страданиях животных, если речь идет о каком-нибудь левацком экологическом движении или движении в защиту прав животных. Выступать в защиту слабых и гонимых (или же тех, кого таковыми представляют сами левые)  - дело благодарное, есть в этом что-то высокое, благородное и нравственнное. Напротив же, выступать в защиту существующего положения вещей, объясняя, что в этом нет чьей-о злой воли и так устроен мир - дело неблагодарное и при этом всегда есть риск нарваться на обвинения в реакционизме, мракобесии, обскурантизме, мещанстве или в чем там еще левые обвниняли своих противников.

То есть в этом смысле позиция леваков всегда выигрышная. Правые нацисты Германии осуждены историей за свои преступления. Преступления коммунистов в России и в мире до сих пор по-настоящему не осуждены, и левые идеи  - несмотря на очевидные практические итоги правления левых в мире - до сих пор ассоциируются с чем-то нравственным и гуманистическим, чуть ли даже не "христианским" по своему духу - ведь левые повсюду выступали в защиту слабых и гонимых, а в этом всегда есть толика чего-то возвышенного и человеческого. Мы вряд ли cможем что-нибудь сказать о гуманизме нацистов, а вот за левыми идеями всегда предполагается существование какого-то особого гуманизма - по типу гуманизма советского, несмотря на миллионные жертвы, ГУЛАГ и все прочее, на чем строился этот советский левацкий "гуманизм".  

Но еще более выигрышной позиция леваков становится в эпоху перемен или каких-то катаклизмов или же когда существующий порядок вещей уже не устраивает многих. В таких условиях для того, чтобы мотивировать людей на серьезные поступки и серьезные перемены и в самом деле нужна идеология достаточно радикальная и революционная - ибо любое общество остается инертным и сохраняет определенное нежелание и страх перед переменами, даже когда многих существующий порядок вещей не устраивает. И вот в качестве революционной идеологии для перемен левацкие идеологемы часто находят большую популярность. В самом деле, трудно быть решительным в переменах, когда основные ценности - собственности, семьи, каких-то нравственных представлений - остаются теми же. Левые, которые выступают за радикальную отмену всех этих институтов, в такой ситуации и в самом деле предстают авангардом революции, перемен и всяческого прогресса - ведь они призывают освободиться от всего этого как от глупых предрассудков и смело идти вперед. Не знаю уж куда - в коммунизм или в мир голубого счастья - но вперед. Утопическая революционность левого сознания в такие периоды находит особенно удобную почву в настроениях общества - даже если в массе своей люди никогда не были левыми и никогда прежде не разделяли какие-то положения и цели левых движений.

Проще говоря, левые очень уместны  в качестве революционеров. Одной из проблем правых в Европе всегда была неспобность сформировать свою революционную правую идеологию, которую можно было бы противопоставить разрушительным идеям левым. История фашизма и нацизма в Европе - это, собственно, и была такая попытка правых что-то противопоставить левому движению коммунистов и социалистов, которые, конечно, в момент серьезных социальных трансформаций и на разрухе после Первой мировой войны смогли оседлать многие процессы того времени - в частности, уже упоминавшийся рабочий вопрос.

К чему это я? К тому, что из сказанного ранее, наверное, уже понятно, что левое сознание и левая идеология, строго говоря, являются чем-то ненормальным и нездоровым. Лично я не вижу какой-то дилеммы двух равноправных и сущностно однопорядковых взглядов но мир - левого и правого, которые во многом расходятся и противостоят друг другу, но при этом у каждого взгляда есть "своя правота". Я никакой правоты за левацким мировоззрением не нахожу в принципе. По-моему, это просто что-то вроде отклонения или психо-интеллектульного заболевания, и единственный возможный здравый взгляд на мир - это взгляд правый.

Но тогда возникает вопрос, почему же левое мировоззрение так устойчиво и играет такую большую роль в европейской интеллектуальной и политической жизни. То есть  если это болезнь - а я считаю левизну именно чем-то вроде болезни, то нужно объяснить, как эта болезнь возникает и репродуцируется в обществе. Вот об этом я и написал  пару своих соображений.

Ну а теперь пойдем дальше и попытаемся понять суть этой социально-ментальной болезни.