Алогичность тирании (3)
Jan. 25th, 2012 06:48 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
runo_ljАлогичность тирании (1)
Алогичность тирании (2)
В этом смысле теория общественного договора абсолютно верна, так как улавливает саму суть гражданско-государственных отношений. Понятно, что исторически государства вовсе не возникали (или возникали очень редко) в результате какого-то публичного договора, но природа гражданско-государственных отношений состоит именно в таком договоре, который предполагает:
1). Наличие какого-то устойчивого сообщества (например, связанного кровно-этническими узами), у которого есть общие интересы и некие представления об общем благе (безопасность, мир, процветание).
2). Учреждение власти и государства, призванного устранить любой произвол в отношении данного сообщества - как со стороны других сообществ, так и со стороны членов самого этого сообщества в отношении друг друга.
То есть суверенитет власти, будучи сугубо инструменталистским по своей природе, с самого начала служит цели обуздания и ограничения произвола, то есть служит для установления закона и наблюдения за его исполнением с помощью аппарата насилия. И поэтому природа самого суверенитета государственной власти принципиально законна, обуздание и недопущение произвола - это именно то, для чего этот суверенитет и создается. И создается он путем, прежде всего, ограничения произвола самих граждан, учреждающих государство - то есть в результате акта самоограничения собственного произвола. Люди слишком слабы, чтобы все члены общества могли обуздать свои страсти и свой произвол, и поэтому они учреждают специальный институт - власть, который отныне будет обуздывать этот произвол и слабую страстную природу человека - во имя их же собственного общего блага.
Таким образом, становится понятным, чем суверенная власть отличается по своей природе от действий тирана: суверенитет исходит из самоограничения, из способности ограничить себя самое, в то время как власть тираническая не только не способна и не стремится к какому-либо ограничению себя самой, а, напротив, стремится попрать все препятствия на пути к своему произволу, и повсюду в своей деятельности насаждает произвол и беззаконие. Способность к самоограничению - это то, что отличает человека от животного, и все сознательное и благое в человеке исходит из способности к самоограничению. Отсюда же вытекает и суверенная законная власть. Суверенитет есть результат акта самоограничения, если нет этого сознательного акта - никакого суверенитета не рождается.
Понятно, что деятельность суверенной власти по установлению законов - то есть к ограничению произвола граждан, возможна только в том случае, если сама суверенная власть следует принципу самоограничения. Имея этот закон самоограничения внутри себя, суверенная власть только поэтому и может служить основанием для любых других законов и для своих решений. Но как только этот конституирующий принцип самоограничения нарушается, власть немедленно превращается в тиранию, ее законы - в незаконное ограничение свобод, ее действия - в произвол, а суверенитет - в акт узурпации.
Поэтому изгнание афинянами своих сограждан было, безусловно, законным решением суверенной власти, так как никакого произвола в этом не было. Афиняне изгоняли этих сограждан не потому, что один был слишком справедлив, а другой - слишком остроумен, и афиняне им завидовали или их беспокоила справедливость одного или уязвляли шутки другого. А потому что они видели, что не имеют возможности сопротивляться их популярности и, желая ограничить собственную слабость и не желая пасть в какой-то момент жертвами их обаяния и тем самым утратить демократический суверенитет, они избавляли себя от этого соблазна. То есть это был именно акт самоограничения - акт мудрого государственного народа, который боялся пасть жертвой собственных слабостей и страстей. А потому это был акт абсолютно суверенный и законный по своей природе, утверждавший и защищавший сам демократический суверенитет народа.
Поступок же Давида был актом абсолютно беззаконным и тираническим. Не сумев устоять перед красотой жены Урия Вирсавии, он сначала с ней прелюбодействовал, а потом, опасаясь огласки и желая взять Вирсавию в жены, он составил тайный заговор против Урия и убил его коварным способом, послав в жестокую битву и приказав остальным военноначальникам оставить его в момент битвы одного, что неизбежно обрекало того на смерть. Здесь не только нет никакого самоограничения монарха, которого требовало от Давида его положение как Помазанника Божия, а на каждом шагу мы видим неспособность Давида обуздать свою страсть, что порождает цепочку беззаконых поступков. То есть в данном случае Давид повсюду действовал не как законный суверенный монарх, а как тиран, который пользуется своей властью для насаждения беззакония и произвола.
Точно так же очевидно, что правление Ивана Грозного, вполне самодержавное и законное в начале, постепенно превратилось в настоящую тиранию, где власть не только не желала себя ограничить установлением института законного суда над возможными изменниками (опасаясь, что такой суд в свою очередь станет инструментом для произвола самих бояр), но и полностью подчинила себя страстям, не имея уже сил их обуздать и ограничить. И в стремлении утвердить суверенную власть московских самодержцев над вчерашними суверенными удельными князьями, ставшими теперь только слугами Царя Московского, Иван Грозный постепенно превратился в обычного тирана, который руководствовался не столько уже интересами своей власти и государства, сколько собственными человеческими страстями. Иван Грозный взял на себя непосильную ношу, и слабость человеческой природы надломила не только его самого, но и все вверенное ему Богом государство, что позже вылилось во всеобщую смуту, пока русский народ не смог снова обуздать всеобщие страсти и совершить гражданский акт по самоограничению, утвердив новую власть и государство.
Алогичность тирании (2)
В этом смысле теория общественного договора абсолютно верна, так как улавливает саму суть гражданско-государственных отношений. Понятно, что исторически государства вовсе не возникали (или возникали очень редко) в результате какого-то публичного договора, но природа гражданско-государственных отношений состоит именно в таком договоре, который предполагает:
1). Наличие какого-то устойчивого сообщества (например, связанного кровно-этническими узами), у которого есть общие интересы и некие представления об общем благе (безопасность, мир, процветание).
2). Учреждение власти и государства, призванного устранить любой произвол в отношении данного сообщества - как со стороны других сообществ, так и со стороны членов самого этого сообщества в отношении друг друга.
То есть суверенитет власти, будучи сугубо инструменталистским по своей природе, с самого начала служит цели обуздания и ограничения произвола, то есть служит для установления закона и наблюдения за его исполнением с помощью аппарата насилия. И поэтому природа самого суверенитета государственной власти принципиально законна, обуздание и недопущение произвола - это именно то, для чего этот суверенитет и создается. И создается он путем, прежде всего, ограничения произвола самих граждан, учреждающих государство - то есть в результате акта самоограничения собственного произвола. Люди слишком слабы, чтобы все члены общества могли обуздать свои страсти и свой произвол, и поэтому они учреждают специальный институт - власть, который отныне будет обуздывать этот произвол и слабую страстную природу человека - во имя их же собственного общего блага.
Таким образом, становится понятным, чем суверенная власть отличается по своей природе от действий тирана: суверенитет исходит из самоограничения, из способности ограничить себя самое, в то время как власть тираническая не только не способна и не стремится к какому-либо ограничению себя самой, а, напротив, стремится попрать все препятствия на пути к своему произволу, и повсюду в своей деятельности насаждает произвол и беззаконие. Способность к самоограничению - это то, что отличает человека от животного, и все сознательное и благое в человеке исходит из способности к самоограничению. Отсюда же вытекает и суверенная законная власть. Суверенитет есть результат акта самоограничения, если нет этого сознательного акта - никакого суверенитета не рождается.
Понятно, что деятельность суверенной власти по установлению законов - то есть к ограничению произвола граждан, возможна только в том случае, если сама суверенная власть следует принципу самоограничения. Имея этот закон самоограничения внутри себя, суверенная власть только поэтому и может служить основанием для любых других законов и для своих решений. Но как только этот конституирующий принцип самоограничения нарушается, власть немедленно превращается в тиранию, ее законы - в незаконное ограничение свобод, ее действия - в произвол, а суверенитет - в акт узурпации.
Поэтому изгнание афинянами своих сограждан было, безусловно, законным решением суверенной власти, так как никакого произвола в этом не было. Афиняне изгоняли этих сограждан не потому, что один был слишком справедлив, а другой - слишком остроумен, и афиняне им завидовали или их беспокоила справедливость одного или уязвляли шутки другого. А потому что они видели, что не имеют возможности сопротивляться их популярности и, желая ограничить собственную слабость и не желая пасть в какой-то момент жертвами их обаяния и тем самым утратить демократический суверенитет, они избавляли себя от этого соблазна. То есть это был именно акт самоограничения - акт мудрого государственного народа, который боялся пасть жертвой собственных слабостей и страстей. А потому это был акт абсолютно суверенный и законный по своей природе, утверждавший и защищавший сам демократический суверенитет народа.
Поступок же Давида был актом абсолютно беззаконным и тираническим. Не сумев устоять перед красотой жены Урия Вирсавии, он сначала с ней прелюбодействовал, а потом, опасаясь огласки и желая взять Вирсавию в жены, он составил тайный заговор против Урия и убил его коварным способом, послав в жестокую битву и приказав остальным военноначальникам оставить его в момент битвы одного, что неизбежно обрекало того на смерть. Здесь не только нет никакого самоограничения монарха, которого требовало от Давида его положение как Помазанника Божия, а на каждом шагу мы видим неспособность Давида обуздать свою страсть, что порождает цепочку беззаконых поступков. То есть в данном случае Давид повсюду действовал не как законный суверенный монарх, а как тиран, который пользуется своей властью для насаждения беззакония и произвола.
Точно так же очевидно, что правление Ивана Грозного, вполне самодержавное и законное в начале, постепенно превратилось в настоящую тиранию, где власть не только не желала себя ограничить установлением института законного суда над возможными изменниками (опасаясь, что такой суд в свою очередь станет инструментом для произвола самих бояр), но и полностью подчинила себя страстям, не имея уже сил их обуздать и ограничить. И в стремлении утвердить суверенную власть московских самодержцев над вчерашними суверенными удельными князьями, ставшими теперь только слугами Царя Московского, Иван Грозный постепенно превратился в обычного тирана, который руководствовался не столько уже интересами своей власти и государства, сколько собственными человеческими страстями. Иван Грозный взял на себя непосильную ношу, и слабость человеческой природы надломила не только его самого, но и все вверенное ему Богом государство, что позже вылилось во всеобщую смуту, пока русский народ не смог снова обуздать всеобщие страсти и совершить гражданский акт по самоограничению, утвердив новую власть и государство.
