О природе собственности и капитала (5)

Между племенем дикарей, делящим добычу у костра, и моментом возникновения государства -  огромный период времени. И основной формой организации общества в этот период была община. Та самая община, которая являлась идеалом всякого рода коммунистических и анархических утопистов.

Мы не будем подробно останавливаться на этой форме социальной организации - по этому вопросу существует море литературы. Затроним лишь несколько аспектов.

Прежде всего отметим, что общинный труд возможен лишь при достаточно низком уровне производства, когда совместный труд является единственно возможным. Особенно это актуально для сельского труда, где выжить в одиночку  - в условиях рискованного земледелия и постоянной угрозы остаться без средств к существованию в случае неурожая или засухи  - было невозможно. Поддержка общины (или как говорили на Руси, мира) была жизненно необходима для каждого члена общины.   

Но совместный труд означает и совместную (общинную) собственность на землю, и общий продукт труда. В плане отношений собственности здесь очень мало что изменилось со времен дикарских посиделок у костра. Продукт до момента распределения точно так же считается общим и распределяется между членами общины согласно обычаям, принятым представлениям о справедливости или каким-либо другим правилам. И вся разница состоит лишь в том, что от простого присвоения природных ресурсов в виде плодов и животных во время собирательства или охоты, человек перешел к целенаправленному выращиванию этих самых плодов и животных, а распределение происходит не у костра под руководством вождя, а на какой-нибудь площади центрального общинного поселка под присмотром какого-нибудь старосты или старейшины. 

Община же решает, сколько зерна или приплода оставить в общей собственности, в виде запаса. И она же решает, чего и сколько и на что можно обменять у соседней общины.

То есть, строго говоря, частной собственности и классовому расслоению здесь просто неоткуда взяться. Община успешно просуществовала несколько тысячелетий, и прекрасно функционировала и после возникновения и развития государства. В России, как известно, крестьянская община так и вовсе просуществовала аж до середины 19 века (правда, отметим, при сознательной политике государства по ее сохранению и консервации). Но государство и частную собственность породила вовсе не община.  

Более того, здесь даже торговля как таковая невозможна. Натуральный обмен с соседней общиной - это все, что возможно в рамках таких отношений. Меня всегда удивляло, когда либеральные или марксистские историки и экономисты, рассмотрев вопрос о простом товарном обмене, тут же заявляли: "А теперь рассмотрим этот обмен с помощью денег". Позвольте, а откуда они взялись, эти самые деньги? С чего это крестьянину менять свой товар неизвестно на что, не имея никакой гарантии, что на полученные железяки он сможет потом хоть что-нибудь купить?       

Поэтому когда ученые историки (особенно марксистского толка) с умным видом рассказывают нам о процессе "разложения общины" и появлении частно-собственнических отношений  - это всегда выглядит нелепо. И никогда у таких историков не сходятся концы с концами.

- Вот община разлагается и разлагается. Уже совсем почти разложилась...Еще минуточку! 
- И что?
 
И ничего. На дворе уже давно капитализм,  биржи, пароходы, а община все "разлагается", не порождая никакой частной собственности. Переход от родовой общины к соседской - это максимум прогресса, который здесь возможен. 

И частная собственность, и торговля, и денежная система возникает только с появлением государства. А вовсе не наоброт. И именно государство создает предпосылки для возникновения классового общества и появления первых капиталов. И понятно, что все это возникает не где-то в отдаленных сельских общинах, а непосредственно вблизи власти - там, куда стекаются налоги и подати, где действует государственная (княжеская или королевская) казна, и где есть вооруженная сила для того, чтобы все это сохранить и утвердить.

Однажды отделившись от общества, - с добровольного его согласия, -  власть в лице воинского сословия тут же утверждает и катализирует дальнейшее классовое и имущественное разделение в обществе, порождая новые классы, сословия и формы собственности. Но теперь это уже происходит без всякого согласия общества, самим ходом вещей. И именно государство впервые порождает классовые противоречия. И со временем удержание этих противоречий в приемлимых рамках становится для власти не менее важной задачей, нежели защита населения от внешних посягательств. 
           

(продолжение следует)