Гарри Поттер от экономики

Альфред Маршалл считается одним из наиболее видных англосаксонских либеральных экономистов. Ко второй половине 19 века либеральная теория "классической" (британской) традиции, идущей от агента Ост-Индийской компании Адама Смита и биржевого еврейского спекулянта Дэвида Рикардо почти полностью утратила свое влияние, а немецкая историческая школа, австрийзм и марксизм набирают популярность. Маршаллу удалось в своей теории не только внешне совместить трудовую и маржиналисткую теории стоимости, но и полностью выхолостить суть политэкономии. Начиная с Маршалла, экономическая теория превратилась в "экономикс"- сборник математических упражнений на экономические темы, без всяких попыток приблизиться к осмыслению сути экономических отношений. Маршалл вдохнул в англосаксонскую традицию новую "жизнь", и теперь его теория под названием "неоклассической" стала мейнстримом микроэкономического анализа, а современные учебники по "экономикс", которыми сегодня пичкают студентов повсюду в мире, фактически просто повторяют основные положения теории Маршалла.

Маршалл, в отличие от многих других британских экономистов, получил хорошее математическое образование и поначалу собирался посвятить себя изучению молекулярной физики. Но затем вдруг увлекся теологией и этикой. Дж. Кейнс, другой видный британский шарлатан от экономики, пишет о Маршалле:

В Кембридже, в колледже Сент-Джон, Альфред Маршалл реализовывал свои честолюбивые устремления. В 1865 г. он занял второе место на экзаменах по математике, тогда как первое место досталось лорду Рейли; его тут же зачислили в аспирантуру. Он собирался посвятить себя изучению молекулярной физики, До начала 60-х годов нет свидетельств о связях Маршалла с наиболее выдающимися его современниками, но вскоре он стал членом небольшого неофициального дискуссионного общества, известного под названием «Гроут-клаб».

«Гроут-клаб» возник во время послеобеденных дискуссий в доме трампингтонского приходского священника Джона Гроута, который с 1855 г. до своей кончины в 1866 г. преподавал философию морали в Найтбриджском колледже. Сначала в состав клуба входили, помимо самого Гроута, Генри Сиджуик, Элдис Райт, Дж. В. Мейор и Джон Венн. Несколько позднее к ним присоединились Дж. Р. Моцли из Кингс-колледжа и Дж. Б. Пирсон из колледжа Сент-Джон, а затем У. К. Клиффорд и Дж. Ф. Моултон.

Именно в этот период и под влиянием дискуссий в «Гроут-клаб» наступил перелом в духовном развитии Маршалла. Его стремление изучать физику было (по его собственным словам) «пресечено внезапным пробуждением в нем глубокого интереса к философским основам знания, особенно в связи с теологией».

Когда Маршалл был на последнем курсе в Кембридже, предпочтение, которое он отдавал математике перед древними языками, отнюдь не мешало ему сохранять прежние религиозные верования, Он все еще думал о посвящении в сан и временами даже мечтал стать миссионером в дальних странах. «Миссионером» он остался навсегда, но после недолгой борьбы с самим собой он отбросил свои религиозные верования и превратился в то, что обычно называли агностиком.

Полагаю, что карьера Маршалла приходится как раз на тот период, который историки общественной мысли признают решающим моментом в отходе философского мира Англии, или по крайней мере Кембриджа, от христианского догмата. В 1863 г., в возрасте двадцати четырех лет, Генри Сиджуик признал «тридцать девять положений» — тридцать девять догматов англиканского вероисповедания — в качестве условия вступления в ученое братство (тогда как еще в 1861 г. он отказывался принять сан) и занимался тем, что читал Второзаконие на иврите и готовил лекции о Деяниях апостолов. Милль, оказавший самое большое влияние на умы молодежи той эпохи, вплоть до публикации в 1865 г, его "Исследования философии Гамильтона» ("Examination of Hamilton"), не написал ничего такого, что четко свидетельствовало бы об отходе от усвоенных с детства религиозных убеждений. Примерно в это время Лесли Стефен был англиканским священником, Джеймс Уорд — нонконформистским священником, Альфред Маршалл — кандидатом на присвоение сана, У, К. Клиффорд занимал высокий церковный пост. Но уже в 1869 г. Сиджуик отказался от членства в ученом совете Тринити-колледж, «чтобы освободить себя от обязательств перед церковью». Вскоре никого из перечисленных лиц нельзя было считать христианами.

Проще говоря, Маршалл был масоном. Какие же "этические принципы" подвигли его к написанию своих "Принципов экономической теории"? Кейнс пишет:

Как мне представляется, было бы правильно утверждать, что Маршалл фактически никогда не отклонялся от утилитарианских идей, которые господствовали среди экономистов предшествовавшего ему поколения. Но важно отметить, что все эти проблемы он трактовал с превеликой осторожностью, и в этом отношении он намного превзошел Сиджуика и в корне отличался от Джевонса. Я полагаю, что в его трудах не найти ни одного абзаца, в котором он связывал бы экономические исследования с какой-либо определенной этической доктриной. Для Маршалла решение экономических проблем выражалось не в применении гедонистических исчислений, а служило предварительным условием для реализации высших способностей человека, почти вне зависимости от того, что мы подразумеваем под понятием «высшие»...

...Подобно своим двум коллегам, Генри Сиджуику и Джеймсу Уорду, возглавлявшим кафедру этики в Кембридже в последние десятилетия XIX в., Альфред Маршалл принадлежал к племени проповедников и пастырей; и все же он, как и они, был наделен двойственной натурой, он был также и ученым. В роли проповедника и духовника для людей он не намного превосходил других себе подобных. Но в качестве ученого он в своей области знаний занимал первое место на протяжении ста лет. Тем не менее именно первой своей ипостаси он сам отдавал предпочтение.

Масонские этические принципы по развитию "высших" человеческих способностей и движению человечества к некоей "всемирной гармонии " - вот что легло в основу неоклассической либеральной теории. В этом смысле Маршалл мало чем отличается от Карла Маркса, для которого политические цели и принципы так же служили главным мотивом при создании его псевдонаучной экономической теории и всей концепции марксизма. Но если экономическую теорию создают "пастыри и проповедники", ставящие на первое место свои "этические принципы" и которые преследуют непонятные политические цели, то будет совсем не лишним внимательно присмотреться к тому, что они выдали в качестве своих "научных" плодов - ведь вполне может оказаться, что подобная теория очень далека от требований к науке и просто является наукообразной формой либеральной идеологии, подобно тому, как "Капитал" Маркса стал "научной" основой еврейского коммунизма, предназначенного для революционного разрушения континентальных европейских держав и всего христианского мира.  

Рассмотрим теорию Маршалла ближе.

Британские фокусы

Маршалл принимает австрийскую теорию полезности и пытается вывести из нее закономерности спроса. В качестве примера он берет чай - любимый колониальный товар англичан, сделавший (наряду с опиумом) дряхлеющую Англию богатейшей европейской державой.

Существует бесконечное множество потребностей, но каждая в отдельности потребность имеет свой предел. Это привычное, коренное свойство человеческой натуры можно сформулировать в виде закона насыщаемых потребностей, или закона убывающей полезности, следующим образом: общая полезность вещи для человека (т.е. совокупность приносимого удовольствия или иной выгоды) возрастает вместе с каждым приращением у него запаса этой вещи, но не с той скоростью, с какой увеличивается этот запас. Если запас увеличивается равномерно, то извлекаемая из него выгода возрастает убывающим темпом. Иными словами, дополнительная польза, которую человек извлекает из данного прироста своего запаса какой-либо вещи, уменьшается с каждым новым приростом уже имеющегося запаса.

А теперь внимание, фокус!

Теперь переведем этот закон убывающей полезности на язык цен. Возьмем в качестве наглядного примера такой товар, как чай, на который существует постоянный спрос и который можно покупать в малых количествах. Допустим, что чай определенного качества можно приобрести по 2 шилл. за фунт. Некто готов согласиться скорее заплатить раз в году 10 шилл. за единственный фунт, чем вовсе обходиться без чая, но если бы он мог получить сколько угодно чая даром, он, возможно, едва ли употребил больше 30 ф. в течение года. В действительности, однако, он покупает, очевидно, 10 ф. в год, т.е. разница между удовлетворением от покупки 9 ф. и 10 ф. вполне достаточна, чтобы он захотел уплатить 2 шилл. за фунт. То обстоятельство, что он не покупает 11-й фунт, показывает, что последний не стоит для него дополнительного расхода в 2 шилл. Иными словами, 2 шилл. за фунт образуют для него меру полезности чая, меру, которая ставит предел, или границу, или конец его покупкам; этой мерой и определяется для него предельная полезность чая. Если цену, которую он готов уплатить за каждый фунт чая, назвать его ценой спроса, то 2 шилл. — это его предельная цена спроса.

Здесь все прекрасно. Одной хитрой фразой Маршалл создает полную иллюзию, что цена, по которой покупатель готов купить какое-то количество товара - это и есть предельная полезность товара для данного покупателя. Как видим, Маршалл принимает не только теорию полезности, но и весь тот абсурд, который нагородили австрийцы вокруг этой теории, утверждая, что ценность блага равна предельной полезности. У Маршалла, правда, полезность запаса блага (то есть совокупная полезность приобретенного количества блага) не равна предельной полезности, как у австрийцев (она, естественно, выше ее),  но  покупатель все же платит не за совокупную полезность, а за предельную полезность, умноженную на количество блага. То есть сумма, которую покупатель в конечном счете платит на n единиц блага, определяется, как и у австрийцев, путем умножения предельной полезности n-ой единицы (то есть цены) на количество единиц - то есть на n. Но этом основании Маршалл даже берется наглости утверждать, что покупатель всегда платит меньше действительной совокупной полезности товара и извлекает из каждой покупки потребительску ренту! (Маршалл даже предлагал ввести налог на потребительскую ренту,но, к счастью для подданных Королевы, британское правительство вовремя сообразило, что неоклассический гений несет чепуху. Тем не менее, понятие потребительской ренты, или потребительского излишка, вошло во все учебники и словари по экономикс, наряду с другими  "открытиями" кембриджского шарлатана).

Мы уже видели, что цена, уплачиваемая человеком за какую-либо вещь, никогда не может превышать и редко достигает тот уровень, при котором он готов лучше ее уплатить, чем обойтись без нее; в результате удовлетворение, получаемое им от приобретения этой вещи, обычно превышает то, от которого он отказывается, уплатив ее цену; следовательно, он получает от покупки избыток удовлетворения. Разница между ценой, которую покупатель готов был бы уплатить, лишь бы не обойтись без данной вещи, и той ценой, которую он фактически за нее платит, представляет собою экономическое мерило его добавочного удовлетворения. Можно назвать это потребительским избытком.

Эту выгоду, которую человек получает от приобретения по низкой цене вещей, за которые он заплатил бы дороже, лишь бы не обходиться без них, можно назвать выгодой, извлекаемой им из предоставляющихся ему возможностей, или из складывающейся обстановки, или, если обратиться к слову, которое широко употреблялось несколько поколений тому назад, из конъюнктуры. В данной главе мы ставим своей целью использовать понятие о потребительском избытке в качестве вспомогательного средства для примерной оценки выгод, которые человек получает от складывающейся для него обстановки, или от конъюнктуры.

Оказывется, человек покупает вещи не для того, чтобы удовлетворить свои потребности, а чтобы извлечь из этого выгоду, и "конъюнктура"  свободного рынка предоставляет такую возможность всем покупателям - в силу природы самого спроса. О как прекрасен мир либеральной рыночной экономики, где даже покупатели умудряются извлекать из каждой покупки выгоду и ренту! Стоит только зайти в магазин и потратить деньги на покупку, и вы уже становитесь не просто потребителем, а потребителем-рантье, который только что извлек волшебную потребительскую ренту им. Маршалла! 

(продолжение следует)