runo_lj

Если утверждение шведско-варяжской династии Рюриковичей в Новгороде и других славянских городах в IX веке невозможно объяснить как результат насильственного завоевания, тогда летописное сказание о призвании варягов приобретает форму вполне правдоподобной исторический версии. И нам остается лишь понять, что скрывается за летописным повествованием.

Надо сказать, примеров призвания инородцев в истории немало. В средневековой истории, когда по всей Европе уже существовали сложившиеся феодальные государства со своей местной феодальной знатью, приглашение короля из феодальной знати соседнего государства, происходившего из какого-нибудь знатного аристократического рода или королевской династии, вообще говоря, было делом обычным. Никого не смущало, что во Франции правит испанка или итальянка, в Англии - француз или голландец, а в Польше - какой-нибудь швед или немец. Напомню, что и в самой России в период Смуты вариант призвания на престол иностранца (в лице польского королевича Владислава - кстати сказать, наполовину шведа), рассматривался какое-то время как наиболее вероятный.

Но таких примеров немало и в ранней средневековой истории, в период возникновения государств и формирования европейского воинского аристократического сословия. Скажем, одно из первых славянских государств - государство Само - которое возникло в VII веке на территории современной Чехии, возглавил франкский купец Само. Само возглавил восстание венедов-славян против азиатского государства Аварского каганата, созданного легендарным Баяном, и в результате был избран королем. Есть и другие примеры:

Призвание представителя иноземной династии, не навязанное завоевателями, не вынужденное внешним натиском, а вызванное внутренними процессами, не было исключительным явлением; подобное случалось в разных странах в раннее средневековье. Известно, что западные славяне избрали своим князем франкского купца Само, по происхождению романизированного кельта (VI в.); из Польши происходил род Михала Вышевича, князя в сербском Захумье (IX в.), болгарский Самуил был родом из Армении (X в.); роль, которую сыграл Вихман, родственник императора, у редариев (X в.), возвысила его до положения князя этого племени. Во всех случаях приход чужой династии не нарушил внутреннего развития; скорее, призвание иноземных правителей являлось результатом этого развития. К сожалению, из-за скудости раннесредневековых источников часто остаются неизвестны, а если и известны, то не детально, ни подробности призвания на трон чужеземцев, ни их роль после восшествия на трон. Для иллюстрации привлечем поздний, но выразительный пример; приглашение псковитянами литовского kunigas (князя) и его правление.

В результате внутренних войн в Литве Довмонт, противник литовского короля Миндовга, "съ дружиною своею и съ всемъ родомъ своимъ" бежал в Псков (1266 г.) и там крестился "съ своими боляри", получив в крещении имя Тимофей. "И бысть радость велика Псковицамъ, и посадиша его на княжении въ своемь граде въ Пскове". Понятны причины этой радости: Псков получил опытного вождя и новые силы для борьбы с соседней, донимавшей его набегами Литвой и грозным Орденом. Мы узнаем также, что сразу после вокняжения Довмонт вместе с "треима девяносты" псковитянами совершил разорительный поход на литовские земли, достигнув значительного успеха. На протяжении своего долголетнего правления (ум. в 1299 г.) он особенно отличался в борьбе с крестоносцами и пользовался признанием на Руси, о чем свидетельствует причисление его к лику православных святых. Это пример культурной и национальной ассимиляции князя чужого происхождения и сопровождающего его немногочисленной дружины, а также полного перехода этого князя на службу русского общества.

За что такая честь?

Какие же причины побудили новгородцев избрать шведского конунга-варяга своим князем? Что стало причиной того, что количественные изменения во внутреннем социальном укладе новгородской общины перешли в качественное изменение, которое столь радикальным образом в дальнейшем повлияло на политическую историю всех восточных славян? Рассмотрим возможные варианты.

1. Внутренняя смута

Сама летопись дает вполне однозначный ответ - причиной призвания варягов стала внутренняя смута. Напомню летописное сказание:

Варяги из заморья взимали дань с чуди, и со словен, и с мери, и со всех кривичей. А хазары брали с поля, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма.

В год 6370 (862). Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: "Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву". И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, - вот так и эти прозывались. Сказали руси чудь, словяне, кривичи и весь: "Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами". И избрались трое братьев со своими родам, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, - на Белоозере, а третий, Трувор, - в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля.

Что же здесь понимается под "родом", который восстал на другой "род"?

Советские историки нередко утверждали, что смута, о которой говорится в летописи, носила характер гражданской войны, а ее причиной стали противоречия между знатными родами из новгородской феодальной верхушки. Абсурдность этой притянутой за уши версии, которая хорошо укладывалась в марксистские схемы, но абсолютно противоречила здравому смыслу и фактам, достаточно очевидна. Мы уже указывали, что никакого "феодализма" в Новгороде IX века быть не могло, как не могло быть и знатной верхушки. Да и "родов", которые могли бы противостоять друг другу, в славянской территориальной общине не было.

Поэтому под "родом" здесь можно понимать только одно - племя (тем более, что и в самой летописи под "родом" в дальнейшем понимается именно племенное, этническое происхождение). То есть конфликт носил характер межплеменной войны между словенами и чухонскими племенами чуди и мери.

Но насколько вероятна такая версия? Словены жили бок о бок с финно-угорскими племенами много времени, объединись с ними для отпора варяжской агрессии и друг - после изгнания варягов - перешли к войне с ними? Ссора вместо дальнейшего объединения перед лицом варяжской угрозы, которая, конечно, никуда не делась, и совместное приглашение князя из только что изгнанных варягов - все это выглядит очень странно и неестественно. Если разнородные племена враждуют друг с другом - то у них нет причин искать нежданного объединения под совместной и тем более сторонней властью. Если же они живут в мире, то для приглашения инородца в князи и для дальнейшего объединения должны быть какие-то иные причины.

Эта летописная история очень актуальна и понятна для XI века, когда писалась летопись - то есть в тот период, когда межкняжеские конфликты терзали Русскую землю, единую по культуре, языку и крови. Желание прекратить внутренние смуты, терзавшие Русь, было доминирующим в общественных настроениях того времени, которые позже идейно и предопределили появление самодержавия. Но вряд ли политические представления летописца XI века соответствовали фактическому развитию событий в веке IX.

2. Отпор варяжской агрессии.

На первый взгляд, эта версия выглядит куда более правдоподобной, чем первая. Призвание на службу воинов и их предводителя для отпора внешней агрессии - событие не только понятное, но и реально не раз происходившее в истории, - как, например, призвание того же Довмонта в Псков. Этой версии придерживаются и некоторые историки:

Старейшины договорились пригласить к себе наёмного военачальника (примерно как сейчас у нас депутаты в городах нанимают сити-менеджеров). Они представляли горожан - ремесленников и купцов, которые могли самостоятельно распоряжаться своими жизнями, имуществом, результатами труда. Кто бы что ни говорил об извечном русском рабстве, но наша страна началась со свободы!

- А почему из местных «спасителя Отечества» не назначили?

В условиях, когда экспансия викингов охватывала всю Европу, в том числе и Русь, пригласить одного из них к себе на службу было со стороны славянских и финских старейшин мудрым шагом. Рюрик, профессиональный воин, прекрасно знал скандинавские приёмы и обычаи ведения войны. В данном случае его этническое происхождение значения не имело.
Все разговоры о том, что династия, основанная «иностранцем», унижает достоинство России, что под видом создания государства проходила «варяжская колонизация», начались только в XVIII в. В IX в. никакой колонизации не было! Скандинавы, весьма немногочисленные, оседали в крупных городах, образовывая элиту русского общества наряду со славянской и финской верхушкой. Ладогу, которую я копаю с 1972 г., можно с уверенностью назвать первой столицей Русского государства. Но даже там, где базировалась дружина Рюрика, скандинавские вещи - нечастая находка. В основном попадаются керамика, украшения - всё славянское. То есть базовый этнос в Ладоге был русским.

Таково мнение историка А.Н. Кирпичникова. Мнение тем более странное, что сам же Кирпичников в том же интервью утверждает, что Рюрик тут же нарушил "ряд", убил восставшего новгородского славянского княза Вадима Храброго и, узурпировав власть, двинулся в поход против других славянских племен. То есть вместо колонизации произошло по сути ее завоевание шведским варягом-узурпатором. "Хрен редьки не слаще", и громко провозгласив, что "наша страна началась со свободы", советский историк тут же подводит нас к мысли, что она была попросту завоевана. Ну никак не может советский историк понять, как государство возникает из свободы!

Спрашивается, это что же за "мудрецами" были новгородские старейшины, которые для отпора варяжской агрессии приглашают одного из варягов - то есть сами, добровольно создают условия для своего подчинения варягам? А потом вдруг удивляются, что варяги, обманув их как последних лохов, совершают переворот и начинают открытое завоевание славян?

3. Моя версия

Надо сказать, что я уже давно пришел к мнению, что наши предки были гораздо мудрее и умнее историков (особенно советских), которые много лет спустя пишут историю за этих предков. И у меня есть основания думать, что новгородцы IX века не были наивными бакланами, какими они предстают у Кирпичникова и других историков. Поэтому пригласить князя-варяга в условиях угрозы варяжской агрессии для защиты от тех же варягов, - "под честное слово", что называется, - они не могли.

Такое могло произойти только при условии, что никакой серьезной угрозы варяги и вся "варяжская агрессия" для славян не представляли. Мы уже говорили о том, что варяги - ни в качестве иноземных завоевателей, ни в качестве узурпаторов - завоевать славянские племена не могли. Это следует и из летописи, в которой прямо говорится, что поход нового новгородского князя не был "варяжским", и в нем приняли участие и славянские и финно-угорские дружины:

Выступил в поход Олег, взяв с собою много воинов: варягов, чудь, славян, мерю, весь, кривичей, и пришел к Смоленску с кривичами, и принял власть в городе, и посадил в нем своего мужа.

Варяги, обосновавшиеся в Ладоге вместе с семьями, жили там достаточно долго. И никаких попыток завоевания не предпринимали - в окружении славянского и финно-угорского населения для малочисленых варягов, оторванных от своих сородичей "за морем", это было бы самоубийством. Отношения между варягами и славянами, судя по всему, были далеки от идеальных и сохраняли напряженность - об этом говорят не только летописные источники, но и археологические данные, из которых следует, что Ладога подвергалась нападению со стороны славян.

Что же, несмотря на напряженность отношений и происходившие конфликты, заставляло славян терпеть варягов, а потом и вовсе предложить варяжскому конунгу стать их князем?

У меня есть только один ответ на этот вопрос: новгородских славян варяги интересовали, прежде всего, как торговцы, способные обеспечить безопасную торговлю славян с другими племенами, проживавшими на берегах Балтийского моря.

И вот здесь вопрос о возникновении государства снова приобретает экономический подтекст.

(продолжение следует)